Слова: Вадим ДУНАЕВ. 

Есть неизменные, застывшие в своем постоянстве вещи. Латинский язык, пирамиды, мириады людских обычаев. Эти сущности можно назвать мёртвыми, окаменевшими, и это будет отчасти верно, ведь от них веет холодом безвременья. Хотя неподвижность эта скорее от осознания собственной завершённости, от осознания власти над временем, чем от отсутствия жизни. Ведь зачем куда-то спешить, если у тебя в запасе вечность?

Поэтому и мы не будем торопиться, а в надежде привлечь внимание праздного читателя своей степенностью, расскажем обо всём по порядку.

Чем больше наблюдаешь за Dead Can Dance, тем более заметна их вневременная ориентация. Пока другие музыканты радостно плодят стили, которые живут сезон или два, Лиза Джеррард и Брендан Перри занимаются своим делом не спеша. «Anastasis» – их первый студийный альбом за 16 лет.

В связи с этим вспоминаются слова одного библейского царя: «Род приходит, и род уходит, а земля пребывает вовеки». Так и здесь: декорации узнаваемы, образ всё тот же, история идёт по кругу. Альбом – как учебник классической драматургии для поколения невольных практиков постмодернизма. Здесь – упражнения в аутентичном исполнении ближневосточных псалмов; здесь – переживания обречённого опиумного наркомана; и всюду – конец света и мистическое озарение, что называется – de profundis.

К слову, о мистическом начале в записях Dead Can Dance. Если вдуматься, то становится ясно, что мистические символы есть критическая степень образности, степень, когда апологет оккультизма начинает воспринимать свои представления предметно. И только тогда им достигается необходимый уровень сопричастности своему культу. В связи с этим, встаёт вопрос о театральности проекта, то есть об отношении участников группы к предмету своего творчества. Что это – поза или участие? Оставим ответ за пределами данной рецензии, и вернёмся к музыке.

Dead Can Dance исполняют вычурную, тягучую музыку. Даже лёгкость у них тяжеловесна, и напоминает спокойное, но предгрозовое небо. Истоки этой сумрачности следует искать в первой половине 80-х, во времена расцвета позднего пост-панка и раннего готического рока. Напрямую проследить влияние этих течений достаточно сложно, но идейная близость вполне осязаема. В том, что их музыка несколько чужда магистральным направлениям популярной культуры, сказывается особый подход Dead Can Dance к образности, к музыкальной выразительности и к источникам вдохновения. Поэтому, при всей своей каноничности, их музыка оставляет место для воображения, и может служить отправной точкой для любителей смысловых интерпретаций.

При желании, можно заметить скрытую иронию даже в расположении последних двух композиций на альбоме. Светлые относительно других песен, они подобны очищающему финалу речи средневекового проповедника, который после живописного рассказа об ужасах апокалипсиса, завершает своё откровение словами о завидной участи людей ведущих праведный образ жизни. И каждый слушатель делает свои выводы.

По всей видимости, именно умение разговаривать со слушателем на неизвестном, но волнующем языке, является одной из основных особенностей Dead Can Dance как музыкального проекта. Ведь мода постоянно меняется и у каждого времени есть свой пророк. И только пирамиды, вопреки любым изменениям и социальным катаклизмам, пребывают вовеки.