Слова: Александр АРЛЯПОВ. 

Сэр Том Стоппард – один из самых (если не самый) известных современных британских драматургов. Его пьесы «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» и «Берег утопии» с успехом идут по всему миру и входят во все антологии современной драматургии; он – обладатель большинства престижных премий, а в 2000 году получил от королевы Елизаветы II орден «За заслуги» и, собственно, стал сэром. 

И при этом Стоппард – урождённый Томаш Штраусслер, из семьи чешских евреев из города Злин, бежавших от немецкой оккупации (и далее прошедших целую одиссею – через Сингапур, где во время японского вторжения погиб его отец, и Индию, где мать вышла замуж за английского майора Стоппарда – до собственно Британии, где и осели).

Неудивительно, что ко всему, связанному с Чехией и чешской новейшей историей, Стоппард, пусть и не говорящий по-чешски ни слова, дышит весьма неровно. Социальная тематика ему тоже не была чужда никогда: после общения с высланным в Англию из СССР Владимиром Буковским он совместно с композитором Андре Превином создал музыкальную пьесу «Every Good Boy Deserves Favour» о советском диссиденте Иванове, ставшем жертвой карательной психиатрии; а впоследствии был соавтором киносценариев знаменитых фильмов о подавлении личности тоталитарными системами – «Бразилии» Терри Гиллиама и «Империи Солнца» Стивена Спилберга. Ещё в 1977-м Стоппард побывал в коммунистической Чехословакии, встречался там с коллегой-драматургом и виднейшим чешским диссидентом Вацлавом Гавелом, которого позднее вывел в качестве одного из персонажей «Рок-н-ролла», писателя Фердинанда (отсылая таким образом к альтер-эго Гавела, персонажу его пьес по имени Фердинанд Ванек).

Том Стоппард, 1967 год

«Рок-н-ролл» стал самой последней, на данный момент, работой драматурга – премьера состоялась в Лондоне в июне 2006-го. Это в самом что ни на есть прямом смысле пьеса о рок-н-ролле: начинается она с Сида Баррета, в 1968-м прыгающего через забор кембриджского дома юной хиппушки и наигрывающего ей песню «Golden hair», вошедшую двумя годами позже в альбом Баррета «Madcap laughs»; а заканчивается пражским концертом Rolling Stones в 1990-м, на который отправляются герои пьесы, после того как повзрослевшая на 22 года хиппушка дарит главному герою — чеху Яну, любовь к которому она пронесла через всю свою не слишком складную жизнь, — пластинку Баррета «Opel», как раз недавно перед этим вышедшую.

Герои пьесы – коммунисты и оппозиционеры, представители разных мировоззрений и социальных слоев, живут в Чехословакии и Великобритании и до хрипоты спорят о событиях Пражской весны, которые потрясли мир. Они пытаются понять, что такое свобода и стоит ли она дружбы, можно ли простить предательство и жить ради рок-н-ролла. Они слушают Pink Floyd и Velvet Underground, обсуждают Mothers of Invention и Энди Уорхола, мечтают о том, что дивный новый мир когда-нибудь наступит.

А своеобразным лейтмотивом и стержнем пьесы служит легендарная история чешской рок-группы The Plastic People of the Universe. Именно эта группа стала, по сути той искрой, из которой после разгрома Пражской весны разгорелось диссидентское сопротивление. Уже в 1969-м The Plastic People of the Universe было запрещено выступать с концертами, после чего все их подпольные концерты жестоко разгонялись милицией, а в 1976-м музыканты были арестованы. И этот арест, что называется, переполнил чашу – в ответ на него уже в декабре того же года Вацлав Гавел и другие диссиденты составляют знаменитую «Хартию 77» (которую подписали Зденек Млынарж, Ян Паточка, Иржи Динстбир, Павел Когоут и другие, всего более 200 человек). Множество подписавших Хартию преследовалось властями, их увольняли с работы, судили, вынуждали эмигрировать. Так же, как вынудили к эмиграции и некоторых музыкантов из The Plastic People of the Universe.

The Plastic People of the Universe, 1967 год

Но факт остаётся фактом – рок-музыка в просоветской Чехословакии стала мощным социальным фактором и катализатором сопротивления режиму, а судьба конкретной рок-группы дала толчок движению за гражданские права. Как пишет Стоппард в своём предисловии к книжному изданию «Рок-н-ролла»:

«Когда ты пытаешься «жить по правде» в стране, которая обманывает сама себя, найти такое равновесие между теорией и практикой сложнее, чем в любой другой ситуации. В Чехословакии с 1968-го по 1990 год одна рок-группа подошла к нему ближе, чем кто бы то ни было».

В ту эпоху в Восточной Европе, да и не только в ней, рок зачастую и был политикой. Этого в упор не понимает отец хиппушки — несгибаемый британский профессор-коммунист Макс, отчаянно цепляющийся за классовую борьбу и прочие обветшалые постулаты марксизма, но зато прекрасно понимает его зять-журналист Найджел. Расспрашивая в середине семидесятых чешского доцента, вынужденно ставшего хлебопёком, о диссидентском движении, он сразу оживляется, когда тот упоминает о запрещённой рок-группе:

«— На самом деле Plastic People — это не про диссидентов.

— Это про диссидентов. Уж вы мне поверьте». 

Я — верю, и, более того, завидую чехам: где бы нам взять такого российского «Стоппарда», — благожелательно настроенного иностранца русского происхождения, который смог бы столь же адекватно воспроизвести героические и трагикомические страницы русского рок-подполья? Поверьте, там есть, что воспроизводить, и это может быть весьма актуально для наших времён.

Но пока своего «Стоппарда» у нас не нашлось – пришлось пользоваться тем, что есть: ставить спектакль в РАМТе, организовывать силами Артемия Троицкого благотворительный концерт, и, наконец, выпускать вот это прекрасное книжное издание, с переводом Аркадия и Сергея Островских, снабжённое отличным справочником, дающим представление о культурно-историческом контексте произведения.