По их данным, причиной смерти стала коронавирусная инфекция. РБК сообщает, что с конца ноября Гундлах находился в ковидном госпитале на ВДНХ в Москве, в какой-то момент его перевели в реанимацию и ввели в искусственную кому.
Свен Гуидович Гундлах родился 25 мая 1959 года в Москве, окончил отделение книжной графики Московского полиграфического института, в 1978 году вместе со своими бывшими одноклассниками Владимиром Кара-Мурзой (позднее — известным журналистом), братьями Сергеем и Владимиром Мироненко, а также с художниками Константином Звездочётовым и Алексеем Каменским создал андерграундную арт-группу Мухоморы.
Участники группы устраивали перформансы, писали картины, сочиняли стихи, пародируя различные жанры и виды искусства. В 1982 году Мухоморы записали единственный магнитоальбом «Золотой диск», который впоследствии вошел в список «100 магнитоальбомов советского рока» Александра Кушнира. Историю коллектива осенью 1984 года прервал КГБ, а участники группы, включая Гундлаха, были отправлены в армию.
После возвращения из армии, в 1986 году Свен Гундлах вместе с художниками-концептуалистами Николой Овчинниковым, Никитой Алексеевым, Сергеемй Воронцовым и другими основал арт-проект Среднерусская возвышенность, который они называли «группой симулятивного рока». Среди участников группы на разных этапах также были Ирина Колесниченко, театральный деятель Иосиф Бакштейн и поэт Дмитрий Пригов. Группа активно действовала в 1986–1987 годах, позже выступала с разовыми акциями, в 1988 году записала альбом под названием «Среднерусская возвышенность».
Извоспоминанийодного из участников группы, Николы Овчинникова:
«За время пребывания в армии в Свене скопилась какая-то титаническая энергия. <…> время было мрачнейшее — один за другим умирали генсеки. Накануне Олимпиады-80 советская промышленность запустила в производство первый народный кассетный магнитофон «Электроника» и завод по производству магнитофонных кассет.
«Мухоморы» записала свой «Золотой» диск на две-три бобины, раздали друзьям и забыли об этом. Но когда появился кассетный магнитофон, был сделан тираж в двадцать кассет с оформлением, их продали и получили всенародную славу. Троих из четырёх «Мухоморов» гэбуха, невзирая на откосы, отправила в армию, Свена призвали, когда ему уже было почти двадцать семь лет. Костю Звездочетова забрали из больницы и заслали на Камчатку. Свена каждую неделю за полтора года службы вызывали к местным ГБ-шникам и допрашивали о его антисоветской деятельности в Москве. На военный округ, куда входили Сахалин и Камчатка, была общая войсковая газета, куда Костю заставили написать «Открытое письмо рядового Звездочетова рядовому Гундлаху» с раскаянием в своей антисоветской деятельности и заложить подельника в этих делах, рядового Гундлаха, за что Костю сделали ефрейтором.
Свен после армии ходил и напевал и в ванной и не в ванной все одну песню: «Галя гуляй!». В армии, в состоянии караульного, ходя по заснеженной сахалинской пустыне, он поймал этот ритм и из армии приехал уже с этой песней. Году к 86-му время стало спрессовываться, в день могло происходить столько событий, сколько за месяц год до этого.
После армии у Свена появилась девушка, и она работала администратором в Доме Художников на Кузнецком Мосту, и одновременно замдиректора этого же Дома Художников была родственницей активиста общества «Память», и в это время, в этом же месте, в кинозале происходили заседания общества «Память», куда приходили ряженые в лампасах. У нас тогда уже был музыкальный коллективный проект, без названия, и мы выступили с одним номером «Галя гуляй!» на прослушивании в Курчатнике, которое устраивал Троицкий. У нас одновременно происходил интенсивный кастинг в квартире у Никиты Алексеева, а у него уже были куплены билеты в Париж, он уезжал, эмигрировал. Мы репетировали в его квартире, но уже искали место для базы, и одним из вариантов был кинозал в Доме Художников, где заседало общество «Память».
Мы решили, что надо прийти на собрание общества «Память» и сделать там концерт, так возникло название «Среднерусская Возвышенность», чтобы проканать под «своих». Тут мне очень пригодился опыт участия в группе «Центр». Вася, как хоккеист со стажем, прекрасный организатор процесса, менеджер и тренер–гоняла. Я применил эту методу спортивной тренировки в наших репетициях, и это подействовало! К нам присоединился бас-гитарист Сергей Воронцов, художник-монументалист, мозаичник, причём он учился в джазовой студии ДК Москворечья. Барабанщика мы нашли в лице Сережи Волкова, замечательного художника, который сам был из Казани и в юности играл фри-джаз.
Предполагалось что наши выступления – это будет в большей степени музыкальный перформанс, мы не планировали что-то постоянно действующее. С нами был Сережа Ануфриев, его я знал с 1981-го, когда в Москву прибыла волна одесских художников, который стал нашим конферансом. Наши выступления – это очень строго по нотам структурированная история, несмотря на внешнее разгильдяйство исполнителей, где каждый выполнял свою маленькую роль, вплоть до вполне героических вещей, как на знаменитом концерте в «Доме Моделей» на Кузнецком Мосту. Прямо на сцене, во время исполнения произведения, Свен получил в лицо торт. Специально организованная девушка во время звучания песни «Девушка-кондитер» бросила этот торт, попала, куда планировалось, и Свен допевал песню весь в торте. Текст песни был авторства Валеры Мироненко из «Мухоморов», и весь смысл текста заключался в том, что это было длинное стихотворение о любви лирического героя к девушке-кондитеру, в котором не было ни одного глагола. По форме получился веселенький твист с запусканием торта в рожу.
Тот самый концерт с тортометанием
Французский канал М-6 снимал с нами сюжет, но видео не сохранилось. Полным шедевром оказались съемки документального фильма Артемия Троицкого для MTV в 88-м году: дело было летом, и Воронцов был за городом, поэтому мы снимались уменьшенным составом. Свен был одет в красивые вещи от Кати Филипповой, съёмка происходила в мастерской Воронцова, и в фильме всё смотрится очень внушительно.
Нам дико везло на публику на концертах. В каком-то Доме Культуры при железнодорожном ПТУ, предположительно где-нибудь в Коровино, было устроено мероприятие, перед началом которого нас предупредили, что придут панки. В зале было четыреста мест, и ожидалось четыреста панков, потому что перед нами играли «Автоматические Удовлетворители». Приходим мы туда и видим: четыреста человек ПТУшников в серых курточках, такие панки, но не снаружи, а внутри, и от этого стало еще страшнее. По статусу мы были важнее Панова, и когда «АУ» заиграли, зал сильно оживился, мы поняли, что нам придется делать «отбивку». Есть Питер и питерские панки, а есть что-то совсем крутое, за гранью добра и зла.
После отъезда Никиты, с нами постоянно выступал Дмитрий Александрович Пригов, а у него был такой период, он читал классику с выражением. И за кулисами мы поняли, что песен не надо, а надо как-то по-другому. Дмитрий Александрович начал выступление с того, что принялся читать «Мой дядя самых честных правил…» — полную первую главу «Евгения Онегина». После этого Свен в абсолютно невероятном костюме стал читать свой всегда недописанный роман-монолог «Волны Неглинки», который писал всю свою жизнь. Все прошло просто прекрасно, потом мы сыграли пару песен, но дело было сделано.
Самый жуткий концерт был в зале тон-студии на Мосфильме. Там перед нами играл Розенбаум, и нас вызвали играть для местной мосфильмовской публики после него как некий «цимес». Местная публика вся соплями изливала по поводу Розенбаума, а Розенбаум сидел уже пьяный и отвечал на записки из зала и ждал, когда ему настанет время ехать на питерский поезд «Красная звезда». И тут Дмитрий Александрович послал Розенбауму записку, в стиле «А пошел ты, парень, на!», ведь мы уже давно ждали своего выступления, и надо было прекратить дебаты. Розенбаум начал читать, поперхнулся написанным, встал и ушел. Мы начали играть «Галя, гуляй», и все две тысячи человек публики вышли и осталось человек десять, в основном звукооператоры и приглашающая сторона.
Один раз мы прекрасно играли в Волгограде, на фестивале авангарда, который устроила Диденко на своей родине вместе с Сергеем Летовым.
«Среднерусской Возвышенностью» была сделана всего одна студийная запись на четырехканальную кассетную портостудию Ромы Суслова в Курчатнике в 1988-м году. Я в ней не участвовал по причине занятости другим, и по общему мнению запись неудачная из-за того, что времени на все эти наложения было всего один день, и эта запись похоже скорее на демо-черновик. Прекрасно, что Олег Коврига (издательство «Отделение Выход») издал вторым диском к ремастированной записиконцертные видео, они и есть самые репрезентативные для узнавания лица группы. Эти видеозаписи документально передают атмосферу, драйв тех концертов, которые задумывались как перформанс. Это концерты 1986 года в Доме Медиков и на Кузнецком Мосту в Доме Моделей снимал фотограф Сергей Борисов только тогда появившейся видеокамерой, они являются увлекательным видеодокументом.
Видео на песню «4-ый сон Веры Павловны» неоднократно показывали в программе «Взгляд»
Свен – человек невероятного таланта и энергии, за свою жизнь сделал несколько карьер в разных областях деятельности. В какой-то момент, лет в 40-45, когда он уже побывал хозяином дизайн-агентства, издателем нескольких журналов по строительству, у него возникли проблемы со здоровьем, причём у его родителей, которые умерли рано, были подобные проблемы с сердцем. Какой-то хороший врач посоветовал ему полностью поменять образ жизни, уехать в деревню, что он и сделал и жил больше десяти лет в районе Волоколамска, построил там дом и в Москве появлялся очень редко, абсолютно никаким образом не участвуя в художественной и музыкальной жизни».
После распада СССР Свен Гундлах ушёл из искусства, занимался рекламным бизнесом, консалтингом, был одним из руководителей сетевого энциклопедического проекта «Руниверс».
Как сам Гундлах рассказывал в своёминтервью2008 года, желание «порвать с современным искусством возникло, когда в Кёльне галерейщик продавал мою работу коллекционеру»: «Я вдруг понял, что он продаёт не работу, а историю вокруг неё: «Русский художник, сидел в тюрьме за антисоветские акции, сумасшедший…» — продажа на дегенеративном уровне».
Работы художника находятся в коллекциях Государственной Третьяковской галереи, Музея Людвига в Кёльне (Германия), Художественного музея Зиммерли в Нью-Брунсуике (США).
R.I.P. — Умер Свен Гундлах
О смерти Гундлаха сообщили ИМИ, Colta и Радио Свобода.
По их данным, причиной смерти стала коронавирусная инфекция. РБК сообщает, что с конца ноября Гундлах находился в ковидном госпитале на ВДНХ в Москве, в какой-то момент его перевели в реанимацию и ввели в искусственную кому.
Свен Гуидович Гундлах родился 25 мая 1959 года в Москве, окончил отделение книжной графики Московского полиграфического института, в 1978 году вместе со своими бывшими одноклассниками Владимиром Кара-Мурзой (позднее — известным журналистом), братьями Сергеем и Владимиром Мироненко, а также с художниками Константином Звездочётовым и Алексеем Каменским создал андерграундную арт-группу Мухоморы.
Участники группы устраивали перформансы, писали картины, сочиняли стихи, пародируя различные жанры и виды искусства. В 1982 году Мухоморы записали единственный магнитоальбом «Золотой диск», который впоследствии вошел в список «100 магнитоальбомов советского рока» Александра Кушнира. Историю коллектива осенью 1984 года прервал КГБ, а участники группы, включая Гундлаха, были отправлены в армию.
После возвращения из армии, в 1986 году Свен Гундлах вместе с художниками-концептуалистами Николой Овчинниковым, Никитой Алексеевым, Сергеемй Воронцовым и другими основал арт-проект Среднерусская возвышенность, который они называли «группой симулятивного рока». Среди участников группы на разных этапах также были Ирина Колесниченко, театральный деятель Иосиф Бакштейн и поэт Дмитрий Пригов. Группа активно действовала в 1986–1987 годах, позже выступала с разовыми акциями, в 1988 году записала альбом под названием «Среднерусская возвышенность».
Из воспоминаний одного из участников группы, Николы Овчинникова:
«За время пребывания в армии в Свене скопилась какая-то титаническая энергия. <…> время было мрачнейшее — один за другим умирали генсеки. Накануне Олимпиады-80 советская промышленность запустила в производство первый народный кассетный магнитофон «Электроника» и завод по производству магнитофонных кассет.
«Мухоморы» записала свой «Золотой» диск на две-три бобины, раздали друзьям и забыли об этом. Но когда появился кассетный магнитофон, был сделан тираж в двадцать кассет с оформлением, их продали и получили всенародную славу. Троих из четырёх «Мухоморов» гэбуха, невзирая на откосы, отправила в армию, Свена призвали, когда ему уже было почти двадцать семь лет. Костю Звездочетова забрали из больницы и заслали на Камчатку. Свена каждую неделю за полтора года службы вызывали к местным ГБ-шникам и допрашивали о его антисоветской деятельности в Москве. На военный округ, куда входили Сахалин и Камчатка, была общая войсковая газета, куда Костю заставили написать «Открытое письмо рядового Звездочетова рядовому Гундлаху» с раскаянием в своей антисоветской деятельности и заложить подельника в этих делах, рядового Гундлаха, за что Костю сделали ефрейтором.
Свен после армии ходил и напевал и в ванной и не в ванной все одну песню: «Галя гуляй!». В армии, в состоянии караульного, ходя по заснеженной сахалинской пустыне, он поймал этот ритм и из армии приехал уже с этой песней. Году к 86-му время стало спрессовываться, в день могло происходить столько событий, сколько за месяц год до этого.
После армии у Свена появилась девушка, и она работала администратором в Доме Художников на Кузнецком Мосту, и одновременно замдиректора этого же Дома Художников была родственницей активиста общества «Память», и в это время, в этом же месте, в кинозале происходили заседания общества «Память», куда приходили ряженые в лампасах. У нас тогда уже был музыкальный коллективный проект, без названия, и мы выступили с одним номером «Галя гуляй!» на прослушивании в Курчатнике, которое устраивал Троицкий. У нас одновременно происходил интенсивный кастинг в квартире у Никиты Алексеева, а у него уже были куплены билеты в Париж, он уезжал, эмигрировал. Мы репетировали в его квартире, но уже искали место для базы, и одним из вариантов был кинозал в Доме Художников, где заседало общество «Память».
Мы решили, что надо прийти на собрание общества «Память» и сделать там концерт, так возникло название «Среднерусская Возвышенность», чтобы проканать под «своих». Тут мне очень пригодился опыт участия в группе «Центр». Вася, как хоккеист со стажем, прекрасный организатор процесса, менеджер и тренер–гоняла. Я применил эту методу спортивной тренировки в наших репетициях, и это подействовало! К нам присоединился бас-гитарист Сергей Воронцов, художник-монументалист, мозаичник, причём он учился в джазовой студии ДК Москворечья. Барабанщика мы нашли в лице Сережи Волкова, замечательного художника, который сам был из Казани и в юности играл фри-джаз.
Предполагалось что наши выступления – это будет в большей степени музыкальный перформанс, мы не планировали что-то постоянно действующее. С нами был Сережа Ануфриев, его я знал с 1981-го, когда в Москву прибыла волна одесских художников, который стал нашим конферансом. Наши выступления – это очень строго по нотам структурированная история, несмотря на внешнее разгильдяйство исполнителей, где каждый выполнял свою маленькую роль, вплоть до вполне героических вещей, как на знаменитом концерте в «Доме Моделей» на Кузнецком Мосту. Прямо на сцене, во время исполнения произведения, Свен получил в лицо торт. Специально организованная девушка во время звучания песни «Девушка-кондитер» бросила этот торт, попала, куда планировалось, и Свен допевал песню весь в торте. Текст песни был авторства Валеры Мироненко из «Мухоморов», и весь смысл текста заключался в том, что это было длинное стихотворение о любви лирического героя к девушке-кондитеру, в котором не было ни одного глагола. По форме получился веселенький твист с запусканием торта в рожу.
Тот самый концерт с тортометанием
Французский канал М-6 снимал с нами сюжет, но видео не сохранилось. Полным шедевром оказались съемки документального фильма Артемия Троицкого для MTV в 88-м году: дело было летом, и Воронцов был за городом, поэтому мы снимались уменьшенным составом. Свен был одет в красивые вещи от Кати Филипповой, съёмка происходила в мастерской Воронцова, и в фильме всё смотрится очень внушительно.
Нам дико везло на публику на концертах. В каком-то Доме Культуры при железнодорожном ПТУ, предположительно где-нибудь в Коровино, было устроено мероприятие, перед началом которого нас предупредили, что придут панки. В зале было четыреста мест, и ожидалось четыреста панков, потому что перед нами играли «Автоматические Удовлетворители». Приходим мы туда и видим: четыреста человек ПТУшников в серых курточках, такие панки, но не снаружи, а внутри, и от этого стало еще страшнее. По статусу мы были важнее Панова, и когда «АУ» заиграли, зал сильно оживился, мы поняли, что нам придется делать «отбивку». Есть Питер и питерские панки, а есть что-то совсем крутое, за гранью добра и зла.
После отъезда Никиты, с нами постоянно выступал Дмитрий Александрович Пригов, а у него был такой период, он читал классику с выражением. И за кулисами мы поняли, что песен не надо, а надо как-то по-другому. Дмитрий Александрович начал выступление с того, что принялся читать «Мой дядя самых честных правил…» — полную первую главу «Евгения Онегина». После этого Свен в абсолютно невероятном костюме стал читать свой всегда недописанный роман-монолог «Волны Неглинки», который писал всю свою жизнь. Все прошло просто прекрасно, потом мы сыграли пару песен, но дело было сделано.
Самый жуткий концерт был в зале тон-студии на Мосфильме. Там перед нами играл Розенбаум, и нас вызвали играть для местной мосфильмовской публики после него как некий «цимес». Местная публика вся соплями изливала по поводу Розенбаума, а Розенбаум сидел уже пьяный и отвечал на записки из зала и ждал, когда ему настанет время ехать на питерский поезд «Красная звезда». И тут Дмитрий Александрович послал Розенбауму записку, в стиле «А пошел ты, парень, на!», ведь мы уже давно ждали своего выступления, и надо было прекратить дебаты. Розенбаум начал читать, поперхнулся написанным, встал и ушел. Мы начали играть «Галя, гуляй», и все две тысячи человек публики вышли и осталось человек десять, в основном звукооператоры и приглашающая сторона.
Один раз мы прекрасно играли в Волгограде, на фестивале авангарда, который устроила Диденко на своей родине вместе с Сергеем Летовым.
«Среднерусской Возвышенностью» была сделана всего одна студийная запись на четырехканальную кассетную портостудию Ромы Суслова в Курчатнике в 1988-м году. Я в ней не участвовал по причине занятости другим, и по общему мнению запись неудачная из-за того, что времени на все эти наложения было всего один день, и эта запись похоже скорее на демо-черновик. Прекрасно, что Олег Коврига (издательство «Отделение Выход») издал вторым диском к ремастированной записи концертные видео, они и есть самые репрезентативные для узнавания лица группы. Эти видеозаписи документально передают атмосферу, драйв тех концертов, которые задумывались как перформанс. Это концерты 1986 года в Доме Медиков и на Кузнецком Мосту в Доме Моделей снимал фотограф Сергей Борисов только тогда появившейся видеокамерой, они являются увлекательным видеодокументом.
Видео на песню «4-ый сон Веры Павловны» неоднократно показывали в программе «Взгляд»
Свен – человек невероятного таланта и энергии, за свою жизнь сделал несколько карьер в разных областях деятельности. В какой-то момент, лет в 40-45, когда он уже побывал хозяином дизайн-агентства, издателем нескольких журналов по строительству, у него возникли проблемы со здоровьем, причём у его родителей, которые умерли рано, были подобные проблемы с сердцем. Какой-то хороший врач посоветовал ему полностью поменять образ жизни, уехать в деревню, что он и сделал и жил больше десяти лет в районе Волоколамска, построил там дом и в Москве появлялся очень редко, абсолютно никаким образом не участвуя в художественной и музыкальной жизни».
После распада СССР Свен Гундлах ушёл из искусства, занимался рекламным бизнесом, консалтингом, был одним из руководителей сетевого энциклопедического проекта «Руниверс».
Как сам Гундлах рассказывал в своём интервью 2008 года, желание «порвать с современным искусством возникло, когда в Кёльне галерейщик продавал мою работу коллекционеру»: «Я вдруг понял, что он продаёт не работу, а историю вокруг неё: «Русский художник, сидел в тюрьме за антисоветские акции, сумасшедший…» — продажа на дегенеративном уровне».
Работы художника находятся в коллекциях Государственной Третьяковской галереи, Музея Людвига в Кёльне (Германия), Художественного музея Зиммерли в Нью-Брунсуике (США).
Tweet