Слова и фото: Дарья ЖУРАВЛЁВА.
«ВЫХОД С ДИСКОТЕКИ ЗАПРЕЩЁН»,
конечно, не был моим первым концертом после карантина и не был первым легальным мероприятием в Томске — но мне показалось символичным, что мой первый легальный «выход в люди» оказался именно панк-концертом: сложно представить что-то более противоположное социальному дистанцированию, чем толпа нетрезвых потных тел в настолько тесном баре, что в мошпит в нём превращается всё доступное пространство.
Я захожу в тёмный Hall Bar после коммерческой съёмки и с непривычки успеваю оглохнуть ещё на саундчеке, мрачно думая, как пережить съёмку репортажа уже без слуха и с 24 кадрами чёрно-белой плёнки на 4 группы — что ж, зрители обойдутся без новых аватарок.
— Ну ты, считай, купила мне пива на концерте, — шутливо говорю модели, на которую ушло первые 12 кадров.
Хоть я и пришла слишком рано, на первую песню группы Зачарованные всё равно опоздала — разговорилась с приятелями на заднем дворе бара — но быстро погрузилась в происходящее, стоило оказаться возле сцены. В первые же минуты стало казаться, будто не было этих омерзительно одиноких шести месяцев, проведённых за чтением новостей. Будто всё встало на свои места: работающий любимый Hall Bar, великолепная Алёна Алькова в кожаном мини и с синей помадой, плёночный Nikon, будто бы сросшийся с рукой, и всё так же можно тряхнуть волосами во время дропа (можно ли так говорить про рок-музыку?) перед припевом «Порно», не думая об адской боли в шее на следующее утро.
— Чем вы занимались на карантине?
Алёна: Мы сразу решили, что мы сделаем серию карантинных видосов, чтобы показать, что мы страдаем на карантине так же, как все остальные, в плане творчества — ну типа даже нельзя на репу съездить… Не говоря уже о концертах. Мы, слава Богу, успели провести «Не виновата» в марте, пока вся херня не началась, и потом мы какое-то время думали, что делать в своей жизни, и когда всё маленько устаканилось, мы вернулись к тому, что надо что-то делать, что все проводят какие-то онлайн-гиги, мы решили тоже сделать карантинные видосы. Мы писали всех по отдельности дома, писали отдельные дорожки — и это, по сути, был лайв. Мы сделали четыре видоса — два с каверами и два со своими песнями. Выкладывали их в наш аккаунт. Ещё мы думаем о том, чтобы выпустить карантинные записи без видосов каким-то коротким EP.
— Как ощущения от первого выступления после карантина? Чувствуется ли разница между до и после?
Алёна: Ты чувствуешь разницу перед выступлением, потому что всё равно, когда ты не выступаешь долго, практика теряется, а с учётом того, что нам было сложно порепать всем месте, что Андрей живёт в Северске и ему проблематично было в принципе оттуда выехать… Поэтому перед самим выступлением меня дико мандражило, я нервничала, но когда ты снова попадаешь в этот процесс, ты понимаешь, что это знакомый тебе процесс и ты чувствуешь себя в нём органично, как будто этого полугода не было по сути. Это во время, а перед и после думаешь: аааа, е*** (итить-колотить – прим.ред.)!
Пока мы разговаривали с Алёной, к нам присоединился Егор Вольф.
— Егор, а у тебя как ощущения от первого концерта после карантина? Собственно, для тебя не первого, конечно, но первого с Зачарованными.
Егор: После вообще кайф, и во время кайф… Не знаю. Очень боялся, что разучился играть на гитаре и всё такое, ну потому что мы так спешно репали и периодически в неполном составе готовились и вздыхали, что ой, как всё плохо, а в итоге всё хорошо было.
Алёна: «Давайте сыграем “Ручку”» —«Ой, а что это за песня?»
(Смеются)
Егор: Нормально, у меня так со всеми группами было.
Уже на второй песне новой группы Гены Квиткова – Домашние животные – кто-то толкнул меня так, что я чуть не упала на монитор. После этого я добиваю норматив в 6 кадров и ухожу в угол пить пиво — кажется, за эти полгода я привыкла как минимум к отсутствию нежелательных тактильных контактов.
Первое упоминание проекта было в интервью паблику «ЖАТВА» ещё в конце прошлого года, но его живой дебют состоялся относительно недавно — на дне рождения Гены в пространстве CANDYFLIP в конце августа.
Домашние животные — своего рода дауншифтинг, пожалуй, для всех участников группы, ведь все раньше играли более серьёзную и сложную музыку: и в Звёздах, и в старой пост-роковой команде Молчание моря, откуда пришёл остальной состав музыкантов. Однако дауншифтинг на уровне формы был будто сделан ради чего-то более ценного — ради настоящей сырой эмоции, что, наверное, ценно для большинства слушателей, особенно в Томске. Домашние животные — это (в хорошем смысле) музыкальный портал в нулевые, вызывающий ностальгию даже не по русской эмо-сцене того времени типа каких-нибудь Оригами, а по юности, которую ты не прожил.
— Что случилось с группой Звёзды?
Гена: Б** (блин – прим.ред.)… Она утонула. У меня же был небольшой кризис и, в общем, она отошла на второй план, теперь моя основная группа — это Животные. Со Звёздами я точно когда-нибудь ещё что-нибудь сделаю, но пока не знаю когда — когда будут настроение, время и силы это сделать.
— Почему внезапно эмо-панк?
Гена: Слушай, я сам не знаю… Ну мне короче захотелось какую-то гитарную музыку поиграть, такую, более энергичную. Я ещё сильно угорел по группе Placebo — это был мой первый источник вдохновения, ну основной. Плюс там всякие личные события происходили… Короче, мне захотелось что-то более нервное поиграть.
— Как ощущения от первого легального концерта?
Гена: Хуже, чем от нелегального — мне больше понравилось играть в закрытую, и ажиотаж на самом деле был больше, чем от легального концерта. Мне больше понравилось по андеграунду.
— А в чём разница для тебя лично?
Гена: Не знаю, сложно сказать… Какая-то энергия немного другая. Когда всё можно, ничего не хочется, а когда ничего нельзя…
— Запретный плод?
Гена: Да.
Следующими на сцену вышла группа Игрунка — я помню их ещё с первых «Зурабов», и за это время у них не раз менялся состав. В этот раз Гена сел за синты — и это решение, с одной стороны, имело потенциал стать интересным, но с другой стороны, из-за так себе настроенного звука ноты в верхнем диапазоне казались дрелью для ушей, особенно тем, кто стоял у динамиков. Кроме того, столь прямолинейный и простой (пост)панк, как у проекта Кости Баженова, кажется, и не нуждался в дополнительных стилистических украшательствах.
— Женщины и дети, отойдите, сейчас будет раз*** (разгром – прим.ред.)… — кричит фотограф и завсегдатай томских концертов Семён Артюховский перед последней песней: конечно же, главный хит «Праздники», на который среди прочего делала кавер уже распавшаяся группа Вхоре, ребята оставили напоследок. Он же во время второго припева, не зная слов, отобрал микрофон у фронтмена.
— Это было круто, но больше так не делайте, — прокомментировал этот инцидент Костя. Его группа оказалась одним из многих томских проектов, ничего не сделавших за время карантина: ни онлайн-концертов, ни новых записей.
— А почему так вышло?
Костя: Настроения не было. Я болел всё время. Не, мне нужна спокойная атмосфера, чтобы что-то делать, а в каком-то хаосе я не могу ничего делать.
— Как ощущения от первого посткарантинного концерта?
Костя: Ну не знаю, ничего необычного. Я уже как к работе к этому отношусь, ничего особенного.
Главного экшна со стороны зрителей я ожидала именно на сете Gas Sniffers, но у аудитории будто иссяк запас энергии — большую часть сета нынешний фронтмен Алексей Федоренко стоял в центре практически пустого танцпола, пока люди расползлись по столам или ушли проветриваться на улицу. Честно говоря, сама я тоже к тому моменту устала.
— Чем твоя группа занималась на карантине?
Алексей: Слушай, короче, во время карантина Гарик успел жениться, мы все в основном работали, Гарик опять купил плойку, короче, у Гарика была самая весёлая жизнь во время карантина. У него появилась жена, у него появилась плойка, и он слетал в путешествие в Москву и в Питер. Мы сидели дома, работали и страдали х*** (ерундой – прим.ред.). Я купил миди-клаву — вот самое интересное, что у меня произошло за это время.
— Зачем миди-клава, если ты играешь панк-рок?
Алексей: Не знаю… Ну там можно кнопочки нажимать, там есть пэдики, они светятся красиво, я кредит на это взял!
— Господи, ужас какой…
Алексей: Ну мы взрослые люди, состоятельные — я вон в пиджаке, в костюме, десять тысяч отдал, до сих пор надеваю, чтобы отбить стоимость этого костюма.
— Кстати да, респект за то, что ты пришёл в костюме, это напоминает времена, когда ещё Маталасов был…
Алексей: Да… Маталасова не хватает, п***с (ужас – прим.ред.)…
— Как ощущения от первого концерта после карантина?
Алексей: Слушай, ну блин… Короче, всё было максимально обычно для нас. Мы первый год ещё к этому более-менее серьёзно относились, потом началась эта х*** (фигня – прим.ред.): полгода без репетиций, «ой, чуваки, у нас концерт, давайте один раз прогоним и нормально» — сейчас то же самое получилось. Мы это делаем не для того, чтобы показать себя: мы музыканты, смотрите, как мы научились играть за это время… Нет, мы просто приходим, пьём пиво, развлекаемся в компании друзей и всё.
В тот день в Томской области было выявлено около сотни новых случаев сами знаете какого вируса. Разрешения разрешениями, но что-то мне подсказывает: радоваться рано. Уже на следующей неделе пошла очередная волна отмен и переносов концертов — в основном, привозы: Shortparis, Ploho, 4 позиции Бруно. И всё же, было приятно хотя бы на один вечер погрузиться в иллюзию того, что всё в порядке.
«Выход с дискотеки запрещён» в Hall Bar
«ВЫХОД С ДИСКОТЕКИ ЗАПРЕЩЁН»,
конечно, не был моим первым концертом после карантина и не был первым легальным мероприятием в Томске — но мне показалось символичным, что мой первый легальный «выход в люди» оказался именно панк-концертом: сложно представить что-то более противоположное социальному дистанцированию, чем толпа нетрезвых потных тел в настолько тесном баре, что в мошпит в нём превращается всё доступное пространство.
Я захожу в тёмный Hall Bar после коммерческой съёмки и с непривычки успеваю оглохнуть ещё на саундчеке, мрачно думая, как пережить съёмку репортажа уже без слуха и с 24 кадрами чёрно-белой плёнки на 4 группы — что ж, зрители обойдутся без новых аватарок.
— Ну ты, считай, купила мне пива на концерте, — шутливо говорю модели, на которую ушло первые 12 кадров.
Хоть я и пришла слишком рано, на первую песню группы Зачарованные всё равно опоздала — разговорилась с приятелями на заднем дворе бара — но быстро погрузилась в происходящее, стоило оказаться возле сцены. В первые же минуты стало казаться, будто не было этих омерзительно одиноких шести месяцев, проведённых за чтением новостей. Будто всё встало на свои места: работающий любимый Hall Bar, великолепная Алёна Алькова в кожаном мини и с синей помадой, плёночный Nikon, будто бы сросшийся с рукой, и всё так же можно тряхнуть волосами во время дропа (можно ли так говорить про рок-музыку?) перед припевом «Порно», не думая об адской боли в шее на следующее утро.
— Чем вы занимались на карантине?
Алёна: Мы сразу решили, что мы сделаем серию карантинных видосов, чтобы показать, что мы страдаем на карантине так же, как все остальные, в плане творчества — ну типа даже нельзя на репу съездить… Не говоря уже о концертах. Мы, слава Богу, успели провести «Не виновата» в марте, пока вся херня не началась, и потом мы какое-то время думали, что делать в своей жизни, и когда всё маленько устаканилось, мы вернулись к тому, что надо что-то делать, что все проводят какие-то онлайн-гиги, мы решили тоже сделать карантинные видосы. Мы писали всех по отдельности дома, писали отдельные дорожки — и это, по сути, был лайв. Мы сделали четыре видоса — два с каверами и два со своими песнями. Выкладывали их в наш аккаунт. Ещё мы думаем о том, чтобы выпустить карантинные записи без видосов каким-то коротким EP.
— Как ощущения от первого выступления после карантина? Чувствуется ли разница между до и после?
Алёна: Ты чувствуешь разницу перед выступлением, потому что всё равно, когда ты не выступаешь долго, практика теряется, а с учётом того, что нам было сложно порепать всем месте, что Андрей живёт в Северске и ему проблематично было в принципе оттуда выехать… Поэтому перед самим выступлением меня дико мандражило, я нервничала, но когда ты снова попадаешь в этот процесс, ты понимаешь, что это знакомый тебе процесс и ты чувствуешь себя в нём органично, как будто этого полугода не было по сути. Это во время, а перед и после думаешь: аааа, е*** (итить-колотить – прим.ред.)!
Пока мы разговаривали с Алёной, к нам присоединился Егор Вольф.
— Егор, а у тебя как ощущения от первого концерта после карантина? Собственно, для тебя не первого, конечно, но первого с Зачарованными.
Егор: После вообще кайф, и во время кайф… Не знаю. Очень боялся, что разучился играть на гитаре и всё такое, ну потому что мы так спешно репали и периодически в неполном составе готовились и вздыхали, что ой, как всё плохо, а в итоге всё хорошо было.
Алёна: «Давайте сыграем “Ручку”» —«Ой, а что это за песня?»
(Смеются)
Егор: Нормально, у меня так со всеми группами было.
Уже на второй песне новой группы Гены Квиткова – Домашние животные – кто-то толкнул меня так, что я чуть не упала на монитор. После этого я добиваю норматив в 6 кадров и ухожу в угол пить пиво — кажется, за эти полгода я привыкла как минимум к отсутствию нежелательных тактильных контактов.
Первое упоминание проекта было в интервью паблику «ЖАТВА» ещё в конце прошлого года, но его живой дебют состоялся относительно недавно — на дне рождения Гены в пространстве CANDYFLIP в конце августа.
Домашние животные — своего рода дауншифтинг, пожалуй, для всех участников группы, ведь все раньше играли более серьёзную и сложную музыку: и в Звёздах, и в старой пост-роковой команде Молчание моря, откуда пришёл остальной состав музыкантов. Однако дауншифтинг на уровне формы был будто сделан ради чего-то более ценного — ради настоящей сырой эмоции, что, наверное, ценно для большинства слушателей, особенно в Томске. Домашние животные — это (в хорошем смысле) музыкальный портал в нулевые, вызывающий ностальгию даже не по русской эмо-сцене того времени типа каких-нибудь Оригами, а по юности, которую ты не прожил.
— Что случилось с группой Звёзды?
Гена: Б** (блин – прим.ред.)… Она утонула. У меня же был небольшой кризис и, в общем, она отошла на второй план, теперь моя основная группа — это Животные. Со Звёздами я точно когда-нибудь ещё что-нибудь сделаю, но пока не знаю когда — когда будут настроение, время и силы это сделать.
— Почему внезапно эмо-панк?
Гена: Слушай, я сам не знаю… Ну мне короче захотелось какую-то гитарную музыку поиграть, такую, более энергичную. Я ещё сильно угорел по группе Placebo — это был мой первый источник вдохновения, ну основной. Плюс там всякие личные события происходили… Короче, мне захотелось что-то более нервное поиграть.
— Как ощущения от первого легального концерта?
Гена: Хуже, чем от нелегального — мне больше понравилось играть в закрытую, и ажиотаж на самом деле был больше, чем от легального концерта. Мне больше понравилось по андеграунду.
— А в чём разница для тебя лично?
Гена: Не знаю, сложно сказать… Какая-то энергия немного другая. Когда всё можно, ничего не хочется, а когда ничего нельзя…
— Запретный плод?
Гена: Да.
Следующими на сцену вышла группа Игрунка — я помню их ещё с первых «Зурабов», и за это время у них не раз менялся состав. В этот раз Гена сел за синты — и это решение, с одной стороны, имело потенциал стать интересным, но с другой стороны, из-за так себе настроенного звука ноты в верхнем диапазоне казались дрелью для ушей, особенно тем, кто стоял у динамиков. Кроме того, столь прямолинейный и простой (пост)панк, как у проекта Кости Баженова, кажется, и не нуждался в дополнительных стилистических украшательствах.
— Женщины и дети, отойдите, сейчас будет раз*** (разгром – прим.ред.)… — кричит фотограф и завсегдатай томских концертов Семён Артюховский перед последней песней: конечно же, главный хит «Праздники», на который среди прочего делала кавер уже распавшаяся группа Вхоре, ребята оставили напоследок. Он же во время второго припева, не зная слов, отобрал микрофон у фронтмена.
— Это было круто, но больше так не делайте, — прокомментировал этот инцидент Костя. Его группа оказалась одним из многих томских проектов, ничего не сделавших за время карантина: ни онлайн-концертов, ни новых записей.
— А почему так вышло?
Костя: Настроения не было. Я болел всё время. Не, мне нужна спокойная атмосфера, чтобы что-то делать, а в каком-то хаосе я не могу ничего делать.
— Как ощущения от первого посткарантинного концерта?
Костя: Ну не знаю, ничего необычного. Я уже как к работе к этому отношусь, ничего особенного.
Главного экшна со стороны зрителей я ожидала именно на сете Gas Sniffers, но у аудитории будто иссяк запас энергии — большую часть сета нынешний фронтмен Алексей Федоренко стоял в центре практически пустого танцпола, пока люди расползлись по столам или ушли проветриваться на улицу. Честно говоря, сама я тоже к тому моменту устала.
— Чем твоя группа занималась на карантине?
Алексей: Слушай, короче, во время карантина Гарик успел жениться, мы все в основном работали, Гарик опять купил плойку, короче, у Гарика была самая весёлая жизнь во время карантина. У него появилась жена, у него появилась плойка, и он слетал в путешествие в Москву и в Питер. Мы сидели дома, работали и страдали х*** (ерундой – прим.ред.). Я купил миди-клаву — вот самое интересное, что у меня произошло за это время.
— Зачем миди-клава, если ты играешь панк-рок?
Алексей: Не знаю… Ну там можно кнопочки нажимать, там есть пэдики, они светятся красиво, я кредит на это взял!
— Господи, ужас какой…
Алексей: Ну мы взрослые люди, состоятельные — я вон в пиджаке, в костюме, десять тысяч отдал, до сих пор надеваю, чтобы отбить стоимость этого костюма.
— Кстати да, респект за то, что ты пришёл в костюме, это напоминает времена, когда ещё Маталасов был…
Алексей: Да… Маталасова не хватает, п***с (ужас – прим.ред.)…
— Как ощущения от первого концерта после карантина?
Алексей: Слушай, ну блин… Короче, всё было максимально обычно для нас. Мы первый год ещё к этому более-менее серьёзно относились, потом началась эта х*** (фигня – прим.ред.): полгода без репетиций, «ой, чуваки, у нас концерт, давайте один раз прогоним и нормально» — сейчас то же самое получилось. Мы это делаем не для того, чтобы показать себя: мы музыканты, смотрите, как мы научились играть за это время… Нет, мы просто приходим, пьём пиво, развлекаемся в компании друзей и всё.
В тот день в Томской области было выявлено около сотни новых случаев сами знаете какого вируса. Разрешения разрешениями, но что-то мне подсказывает: радоваться рано. Уже на следующей неделе пошла очередная волна отмен и переносов концертов — в основном, привозы: Shortparis, Ploho, 4 позиции Бруно. И всё же, было приятно хотя бы на один вечер погрузиться в иллюзию того, что всё в порядке.
Tweet